Потревожившись немного дома, Прутик решил пойти тревожиться в лес. Всё же был шанс, что свежий лесной воздух немного его успокоит. Выйдя из своей уютной бобровой хатки, он неспешно побрёл вдоль медленной лесной речушки, без передышки думая о школе. Но вдруг он услышал странное:

- Ух-пух, ух-ух-пух! Ух-пух!

Обернувшись, Прутик увидел маленького пухлого ёжика, который при каждом шаге издавал своё "ух-пух", словно он нёс что-то ужасно тяжёлое, хотя в действительности на его спине было лишь одно маленькое яблочко.

- Привет, бобр! - крикнул ему ёжик. - Давай поболтаем, я как раз передохну немножко, а то совсем выдохся! У-ух! - и он плюхнулся на землю прямо рядом с Прутиком, а затем спросил. - Тебя как зовут?

- Меня зовут Прутик, - ответил бобрик, - а тебя?

- А меня - Ухтя-Пухтя, - ответил ёжик.

- Ухтя-как? - не расслышал Прутик.

- Ухтя-Пухтя, - повторил ёж, принимаясь обмахиваться листочком, как веером, - ну, расскажи, куда идёшь, что делаешь?

- Да так, гуляю, - ответил Прутик, - гуляю и волнуюсь.

- А чего волнуешься? - удивился Ухтя-Пухтя, и даже огляделся по сторонам в поисках того, из-за чего можно было бы поволноваться. Но вокруг всё было спокойно.

- Понимаешь, Ухтя... - начал бобрик, но запнулся, забыв имя своего нового знакомого.

- Пухтя, - напомнил ёжик.

- Понимаешь, Пухтя...

- Ухтя, - снова напомнил ёжик.

- Да-да, - кивнул Прутик, - так вот, понимаешь, в школу мне идти завтра! В первый класс. Вот и волнуюсь.

- А-а-а... - понимающе протянул ёжик, - это мне знакомо. Я тоже волновался, когда мне предстояло идти в первый класс ежовой школы. Думал, там всех в ежовых рукавицах держат! Но теперь-то я уже большой, иду во второй класс, как-никак! Теперь я знаю, что зря тогда волновался, да...

- А расскажи, что происходит у вас там, в вашей ежовой школе? - попросил бобрёнок.

- Нас там учат, - сказал Ухтя-Пухтя, - многому учат! Например, когда надо быть колючим, а когда - милым. Как отличать съедобные грибы от несъедобных. Как находить самые красивые яблочки. А ещё, как делать мелодичное "фыр-фыр". Правда, - смущённо добавил ёжик, - мелодичное "фыр-фыр" у меня пока не выходит, только "ух-пух". Но учительница меня за это не ругает, говорит, что это моя изюминка.

- Интересно, а чему будут учить нас в бобровой школе? - задумался Прутик.

- Ну... не знаю, - развёл лапками Ухтя-Пухтя, - может, как плотины правильно строить?

- Наверное, - кивнул бобрик. От разговора с ёжиком он почувствовал себя немного спокойнее, - а ещё чему-нибудь вас учили, или это всё?

- Учили, а как же! - кивнул ёжик. - Ещё нас учили читать ежовые сказки, писать ежовые сочинения и считать грибочки. О! - вдруг воскликнул Ухтя-Пухтя. - Я забыл сказать про самое главное!

- Про что же? - бобрик заинтересованно навострил ушки.

- В школе я встретил много других ежат!

- Это-то меня и пугает, - признался Прутик.

- Да брось, - махнул лапкой ёжик, - все другие ежата и бобрята боятся идти в школу точно так же, как и ты. Когда я пришёл в школу впервые, все ежата буквально дрожали от страха, правду тебе говорю! Но когда мы друг к другу присмотрелись и привыкли - мы подружились! И теперь у меня много друзей! Мы знаешь, как развлекаемся на переменах между уроками? Ух! Играем в ежовый футбол, в ежовые догонялки, в ежовые прятки! А один раз после уроков мы даже построили дом на дереве! Ну, как на дереве... возле дерева, но это практически всё равно, что на дереве! Ну и это был не совсем дом... Скорее шалашик... Но было жутко весело!

- Думаешь, и я смогу подружиться с другими бобрятами? - Прутик с сомнением посмотрел на Ухтю-Пухтю.

- Я не думаю! - ёжик решительно посмотрел на бобрика. - Я уверен в этом!


Готов.

Когда Прутик шёл домой, он не волновался - разговор с ёжиком действительно помог ему успокоиться. И когда он зашёл в их уютную бобровую хатку, он тоже не волновался. И даже, когда мама спросила его: "ну что, милый, ты готов завтра идти в школу?" - он всё ещё не волновался.

Но когда Прутик зашёл в свою комнату и увидел выглаженный костюм, который торжественно висел у всех на виду, он снова принялся волноваться. Он волновался-волновался, волновался-волновался! Он волновался весь вечер, и даже кусочек ночи. Заснуть Прутик смог только с большим-пребольшим трудом. Да и как тут заснуть, когда надо волноваться?

Но сон всё-таки оказался сильнее тревоги. Однако тревога сдаваться не собиралась, а потому продолжила тревожить бобрика во сне.

Вот он, Прутик, стоит в своём парадном костюме перед целым классом других бобрят и вдруг понимает, что он забыл... надеть штаны!

А вот он стоит у доски, учительница спрашивает его, что едят бобры, а он... не помнит правильного ответа! Хотя ест ведь каждый день! Но не помнит, и всё тут.

А вот он берёт в руки мелок и хочет написать на доске "2+3 = 5", а у него упорно получается только "2+3 = тра-ла-ла", и он краснеет, но ничегошеньки не может с этим поделать и снова пишет "2+3 = тра-ла-ла".

Наконец, прозвенел будильник. Прутик открыл глаза и первое, что он увидел - был его парадный костюм. Костюм висел очень празднично, и всем своим видом как бы говорил бобрику: "Сегодня важный день, малыш". Прутику тут же захотелось спрятаться с головой под одеяло, но он всё же заставил себя подняться с кровати.

- Мам, пап, доброе утро! - сказал он по пути в ванную.

Умывшись, позавтракав и надев на себя свой костюм, Прутик с волнением взглянул на себя в зеркало. Он был практически готов. Мама немножечко на него полюбовалась, после чего всунула ему в лапы букет для учительницы из самого отборного хвороста, с наивкуснейшими кусочками коры. Букет выглядел так аппетитно, что Прутик едва сам его не съел. Но сдержался.

- Сынок, ты такой взрослый! - мама утёрла лапкой слезу умиления.

- Сын, - серьёзно сказал папа, - у меня для тебя кое-что есть, - и он протянул ему маленький гладкий камешек.

- Камень? - удивился Прутик. - Зачем мне камень?

- Это не просто камень, - объяснил ему папа, - это камень уверенности! Если ты вдруг почувствуешь себя неуверенно - возьми этот камень в лапу и тут же ощутишь, как к тебе возвращается твоя уверенность!

- Милый, а это тебе от меня, - сказала мама и протянула ему маленькое белое пёрышко.

- Пёрышко? - снова удивился Прутик.

- Это не просто пёрышко, - сказала мама, - это пёрышко лёгкости. Если тебе вдруг станет трудно - прикоснись к нему, и тебе снова станет легко, а все сложности будут тебе по плечу.

- И по хвосту, - кивнул папа.

Бобрёнок поблагодарил их и положил камешек в правый карман, а пёрышко - в левый. Теперь он был готов. Пора было идти в школу.


Молодец, Прутик.

На линейке возле школы всё было очень торжественно и празднично. Светило тёплое, мягкое солнышко, играла весёлая музыка, а бобрята стояли в ряд, все как на подбор - нарядные и с букетами. И все как на подбор волновались. Это было видно. От этого Прутик почувствовал себя немножечко смелее - оказывается, и в правду, не он один так переживает, всем страшно. Сильнее всех волновался бобрёнок, что стоял справа от Прутика. Он, то и дело, переминался с лапки на лапку и постоянно бил хвостом по земле.

- Эй, привет, - шепнул ему Прутик, - боишься?

- Боюсь, - кивнул бобрёнок.

- И я боюсь, - честно сказал Прутик, - если устанешь бояться - скажи мне, у меня есть камень уверенности и пёрышко лёгкости. Мне их мама с папой дали.

- Хорошо, спасибо! - поблагодарил его бобрёнок, а затем прибавил. - Меня Хворост зовут, если что.

- А меня - Прутик! Рад встрече!

В классе Прутик и Хворост сели за одну парту, и понемногу начали привыкать к мысли, что в школе, кажется, нет ничего страшного. Особенно, когда рядом есть друг, который всегда поддержит. Но тут...

- Прутик, к доске! - бобрёнка впервые вызвали к доске и от этого сердце его в ту же секунду ушло в бобровые пятки, а может, и того дальше - в бобровый хвост.

На дрожащих лапах он вышел вперёд и встал перед всем классом. И вдруг! Он почувствовал себя ужасно неуверенно!

"А штаны-то я точно надел?" - промелькнула у него в голове страшная мысль.

Он тут же схватил камень уверенности, что дал ему папа, и сразу же почувствовал себя лучше. А потом ещё и вниз посмотрел и тогда совсем успокоился:

"Фу-у-ух! Надел".

Но на этом волнения того дня не закончились.

- Прутик, - сказала учительница, - расскажи, пожалуйста, мне и всему классу, что едят бобры?

Сердце Прутика бешено заколотилось. Всё было точь-в-точь, как в его сне! Бобрёнку стало очень непросто, даже тяжело! Тогда он прикоснулся к пёрышку лёгкости, которое дала ему мама. И в то же мгновение он почувствовал, что у него всё получится. Ведь есть он любил и делал это регулярно, а потому прекрасно знал, что едят бобры.

- Бобры, - сказал Прутик с гордо поднятой головой, - едят хрустящую кору и наивкуснейшие веточки! А на десерт бобры едят жёлуди!

- Молодец, Прутик, - кивнула учительница, - а теперь напиши на доске, сколько будет два плюс три?

Прутик снова заволновался. Ведь это опять было ну совсем, как во сне! Он с беспокойством оглянулся на класс и встретился глазами с Хворостом. Тот кивнул ему и показал большой палец вверх, вероятно желая сказать "давай, друг, ты сможешь!".

Прутик глубоко вздохнул, взял мелок, вывел "2 + 3 =" и... замер. Он хотел написать "5", но очень боялся, что у него выйдет "тра-ла-ла". Тогда он снова взял в лапку камень уверенности и почувствовал, что всё ему по плечу. Прутик решительно взглянул на доску и твёрдой лапой вывел "5". И никаких "тра-ла-ла" не было.

- Молодец, Прутик, - улыбнулась учительница, - садись.


В школе.

А дальше всё было примерно так, как рассказывал ёжик Ухтя- Пухтя. В школе каждый день Прутик узнавал что-то новое и ужасно интересное. Например, как из веточек и тины построить хатку с тайным подводным входом! Или как возвести прочную плотину! И даже, как сделать самый настоящий лесной гамак для отдыха! А ещё Прутик научился делать первоклассные норы и грызть под водой веточки так, чтобы в рот не попадала вода.

На уроках он с радостью читал бобриные сказки и писал бобриные сочинения (которые, надо признать, выходили у него очень здорово!). А ещё Прутик научился виртуозно считать рыбок. И не только.

Но, что самое приятное - у него появилось много друзей! Сперва, они везде ходили вдвоём с Хворостом, но понемногу сдружились и с остальными бобрятами, и тогда стало ещё веселее! Каждый день на переменах они устраивали соревнования! Например, "кто построит самую высокую хатку" или "кто первый доплывёт во-о-он до того берега". Или вот, самое любимое - "кто быстрее съест все жёлуди".

А по вечерам Прутик радостно прыгал вокруг мамы с папой, рассказывая о своих приключениях в школе. И да! Самое главное! Камень и пёрышко он больше не трогал. Не было надобности. Теперь они просто лежали у него на столе, напоминая ему о том, что его уверенность и лёгкость - в нём самом.

Поэтому Анатолий и грустил. Тоска его была беспредельна. Он даже мог бы заплакать, если б умел. Но привидения не плачут. Нечем. Это люди на 80% вода. А привидения - на 80% воздух. Вот слезам и неоткуда взяться. Поэтому он просто вздыхал. Иногда всхлипывал. Для порядка. А то кто же плачет без всхлипываний?
Заметила это добрая девочка Поля. Подошла к Анатолию и говорит:
- Привет, привидение! Ты чего ревёшь?
- Грустно мне, - всхлипнул Анатолий.
- Понятно, - девочка кивнула головой, - я тоже иногда грущу. А ты почему грустишь?
- В меня не верит никто, - привидение вздохнуло.
- Да, это неприятно, - снова кивнула Поля.
- Но самое неприятное, - сказал Анатолий, - что меня ничуточки не боятся.
- Я тоже не боюсь, - согласилась девочка.
- Ну вот, и ты туда же, - опять всхлипнуло привидение.
- Меня, кстати, Поля зовут, - девочка вспомнила, что забыла представиться.
- Анатолий, - и он протянул ей фиолетовую руку. В клеточку.

У! У! У!

- А может, ты пугаешь неправильно? - предположила Поля.
- Всё может быть, - пожал плечами Анатолий.
- А знаешь что? - оживилась девочка. - Покажи мне, как ты это делаешь! Напугай кого-нибудь!
Анатолий стал оглядываться по сторонам, в поисках того, кого можно напугать. Остановил он свой выбор на маленьком мальчике, который мирно ковырялся в песочнице.
- Вот он! - Анатолий показал Поле на мальчика. - Смотри, что сейчас будет!
Приведение медленно подплыло к песочнице, подняло руки вверх и принялось подвывать. Вот так:
- У-у-у! У! У! У!
Мальчик перестал ковырять песочек и очень внимательно посмотрел на Анатолия.
А потом как взял! Как схватился за живот! И давай:
- Ха-ха-ха! Ой, не могу! Ха-ха-ха!
Привидение опустило плечи и с тоской посмотрело на Полю:
- Вот видишь!

"Бу!" и неожиданность.

- Так это потому, что ты пугаешь неправильно! - махнула рукой девочка. - Надо говорить не "У!" А "Бу!" Это очень важно! Смотри! Покажу тебе, как пугать!
Поля заозиралась вокруг и заметила девочку на качелях. Крадучись, как тигр, Поля подошла к девочке сзади, и как крикнет:
- Бу!
Девочка вскочила с качелей, завизжала, и убежала прочь.
- Вот видишь! - со знанием дела сказала Поля Анатолию. - Главное - "бу!" и неожиданность! Попробуй ещё раз!

Странно.

Анатолий глубоко вдохнул, размял привиденческие пальцы, и, полный решимости, снова стал искать, кого бы напугать.
Теперь он выбрал дядю на скамейке. Тот спокойно сидел, читал книгу, и уж точно не ждал, что его сейчас запугает привидение. Ни фиолетовое, ни классически-белое, никакое.
Анатолий закрыл глаза и снова глубоко вдохнул:
- Пожелай мне удачи, Поля!
- Удачи, Анатолий! - кивнула девочка. - Даже ужачи! Самой ужасной ужачи! Напугай его до жути!
- Спасибо! Ты хороший друг, - вздохнуло привидение и направилось в сторону дяди.
Помня наставления Поли, Анатолий тихо подплыл к жертве сзади, и, неожиданно, как его учили, рявкнул:
- Бу!
Дядя рассеянно оторвал взгляд от книги, медленно повернул голову в сторону Анатолия, ухмыльнулся и издал следующее:
- Ха!
Но Анатолий решил проявить настойчивость:
- Бу! Бу! Бу! БУ! - на последнем "бу" он даже затряс руками для устрашения.
Но тут опять повторилось то же, что и всегда. Дядя схватился за живот и принялся неудержимо хохотать. Вот так:
- Ха-ха-ха! ХА!
Анатолий схватился за голову и быстро поплыл в сторону Поли, ища поддержки:
- А-а-а! Ты видела? Ну как такое может быть? Я же при-ви-де-ние! - подвывал он.
- И вправду странно, - задумалась Поля, - но на его месте я бы тоже не испугалась.

Что же с ними будет?

- Слушай, - вдруг воскликнула девочка, - а что, если мы не там ищем?
- В смысле "не там"? - Анатолий непонимающе уставился на Полю. - А мы что-то ищем?
- Ну, это выражение такое! - отмахнулась девочка. - Я имею в виду, что если ты вовсе и не должен никого пугать?
- Что же делать привидению, как не пугать?
- Да мало ли что! Готовить, читать, рисовать, вышивать крестиком, путешествовать, в конце концов! Чего ты упёрся в это своё "пугать"?
- Но... - Анатолий задумчиво потёр подбородок. - Я не умею ни готовить, ни вышивать крестиком!
- Зато ты отлично смешишь людей! - вдруг осенило Полю. - Что, если это и есть твоё призвание?
- Хм... - хмыкнул Анатолий. - А это мысль!
- Ещё какая! - воскликнула Поля. - Если они так хохочут над тобой, когда ты их пугаешь, что же с ними будет, когда ты примешься их смешить?!

Весёлый призрак.

И Анатолий попробовал. Сначала робко.
Подошёл к тёте, деликатно прокашлялся, привлекая к себе внимание, и такой оп! Скорчил рожицу.
Тётя, конечно, захохотала. Она хохотала, хохотала, хохотала. Потом помотала головой, воскликнула "вот умора!" и, хохоча, пошла себе дальше.
Это придало Анатолию уверенности.
Дальше он подошёл к мальчику с ранцем, сделал ему жест остановиться, и на одном дыхании выпалил, немного пританцовывая:
- Повсюду слышишь "ха-ха-ха"?
Смеётся каждая блоха?
Это верный признак,
Что я - весёлый призрак!
Мальчик и так уже готов был захохотать, как только увидел Анатолия, а после того, как тот прочитал ему стишок, этого было просто не избежать. Хохотал он до самого дома. Так он потом сам рассказывал.
С тех пор Анатолий больше никогда не грустил. Да и зачем грустить, если ты приносишь столько радости? К тому же, смешить людей оказалось гораздо увлекательнее, чем пугать! Анатолий вечно придумывал что-нибудь новенькое! А Поля всегда охотно ему в этом помогала.

Филипп.

Внезапно над головой Пухли зашуршало. А потом как возьми, да "Ух-ух! Ух-ух!"
Ну как тут не испугаться?
Пухля завизжал.
Вот так: "Уи-и-и!"
И припустил со всех копыт подальше от страшных уханий.
Через минуту Пухля понял, что устал. Сил бежать больше не было. Он плюхнулся на землю и зашевелил пятачком в поисках вкусненького. Надо было подкрепиться.
Но тут в приятные мысли о еде ворвалось всё то же неприятное "Ух-ух! Ух-ух!"
Так как бежать поросёнок больше не мог, он просто завопил:
- Уходи! Уходи, серость волчья! Я невкусный! Я не ел уже больше часа! Смотри, как я отощал!
Глаза Пухля закрыл, как и полагается при любой страшности и пугашности.
- Вы чего это тут развопились, милейший? - услышал вдруг Пухля интеллигентный голос, как будто бы совсем и не волчий.
- Я... хрю... я тут боюсь вообще-то, потому и развопился, - чтобы разглядеть собеседника Пухля даже приоткрыл один глаз.
- Понятно-понятно, - проухал собеседник, - а я не серость, и уж точно не волчья, так что меня, милейший, можете не бояться.
В темноте было плохо видно, но одно было совершенно очевидно: собеседник сидел на ветке. А волки на ветках не сидят. Стало быть, это точно не волк.
- И вы даже не огромный медведь? - решил на всякий случай уточнить Пухля.
- Не огромный, и точно не медведь, - проухали в ответ с ветки.
- Ну а кто же вы? - поросёнок уже перестал бояться, а потому снова стал думать о еде.
- Я Филипп, - сверкнул глазами кто-то с ветки, - филин Филипп.
- А-а-а, - понимающе протянул Пухля, - а я Пухля. Я невкусный поросёнок.
- Приятно познакомится, невкусный поросёнок, - кивнул Филипп.
- А у вас тут жёлуди имеются? - с надеждой спросил Пухля. - а то я уже час ничего не ел, скоро совсем худым стану.
- Желудей не видел, - проухал Филипп, - но есть весьма вкусные гусеницы, хрустящие жуки и жирненькие черви. Не желаете? С чаем?
- Эээ... нет, спасибо, - аппетит у Пухли пропал.
- Ну как знаете, - филин пожал крыльями, - а я полечу, пожалуй, выпью чашечку чая с отменными толстыми гусеницами.
- Приятного... эм... чаепития! - вежливо пожелал Пухля вслед улетающему филину.
Но как только Филипп улетел, Пухле снова стало страшно.
Совсем один! В тёмной черноте леса! Или чёрной темноте леса? Ну да не суть. Один!
- Пойду, - сказал сам себе поросёнок, - главное не сидеть на месте! А можно ещё и похрюкивать - вдруг мама услышит?

Светлана.

Похрюкивая, Пухля шёл, куда глаза глядят, целых минут пять. Вдруг из черноты леса прямо на него уставился жёлтый глаз.
Пухля издал уже даже не "уи-и-и", а простое, во всё широкое горло "а-а-а!"
При этом он бегал по кругу, разбрасывая копытцами листья во все стороны.
- Ты чего это тут разорался, яхонтовый? - услышал он возмущённый женский голос. - Ночь вообще-то! Звери спят! А у кого-то дети малые, между прочим! Разбудишь - кто укачивать будет?
- П-п-простите, - только сейчас Пухля понял, что это был всего-навсего светлячок. Вернее, светлячиха.
- Ладно, не переживай, - махнула она лапкой, - вижу, ты напуган. Меня Светлана зовут. А вас как, яхонтовый?
- А я Пухля! - он перестал бегать и снова принялся шевелить пятачком в поисках чего-нибудь жевательного. - У вас тут жёлуди случайно не водятся?
- Не видела, Пухля, - Светлана развела лапки в сторону, - но тут совершенно точно есть отменный нектар! Вприкуску с пыльцой - ох! Объеденье!
-Н-н-ет, спасибо большое, - закачал головой Пухля, который любил жёлуди даже больше яблок, - пойду, пожалуй.
- Ну, в добрый путь, ночной поросёнок!

Квася.

Глаза понемногу привыкли к темноте, и теперь Пухля легче различал кусты и деревья. Но постоянные шорохи и шуршания не давали ему покоя, и он то и дело вздрагивал и повизгивал.
Тем временем, без желудей он был уже часа полтора. Пухля физически ощущал, как худеют его ножки, и сдувается пузико.
Тут зашуршало где-то совсем близко.
Шурх! Шурх! Шурх!
- Серость волчья? Это ты? - дрожащим голосом спросил поросёнок. - В темное не видно, но я совсем исхудал, не трогай меня!
- Уак! Уак! Уак! Уак!
- Разве ты не должен говорить так "у-у-у-у"? И желательно на луну, - поинтересовался Пухля.
- Я - не должен, - послышалось в ответ.
- Выходит, ты какой-то неправильный волк? - спросил Пухля.
- Всё проще! - ответил кто-то из травы. - Я не волк!
- Это славно, - выдохнул поросёнок, - ты наверное сова или светлячок? Хотя ты не светишься... Значит, ты сова?
- Нет, нет, что ты! - шуршание приближалось. - Я - Квася! - Прыг! И он оказался совсем рядом с Пухлей. - Жаба.
- А-а-а... - протянул поросёнок. - Приятно вас встретить, уважаемый Квася. Я тут жёлуди ищу, может, вы знаете, где они у вас тут водятся?
- Жёлуди? - переспросил Квася и покачал головой. - Нет, не знаю... Но могу угостить тебя кое-чем повкуснее! Ел ли ты когда-нибудь пушистых пауков и наивкуснейших кузнечиков?
- Ой! - Пухля даже поджал хвостик: Пауков он не то, что есть, он даже видеть их терпеть не мог. – Я, наверное, пойду.
- Ну как знаешь, - Квася вздохнул и запрыгал куда-то дальше.

Фуфик.

Пухля устал. Он уже не бежал. И даже не шёл. Пожалуй, со стороны выглядело, будто бы он "прогуливается". Так обычно люди гуляют по осени, а иной раз и по весне: неспешно, сцепив руки за спиной, и читая при этом лиричные стихи. Погрустнее.
Наизусть стихов Пухля не знал. Поэтому решил сочинить свой. Да такой стих сильный получился! Что аж до слёз! Это потому что о наболевшем.
- В животе у хрюшки -
Ур-ур-ур!
Голодно зверушке
Чересчур!
Где ты, жёлудь вкусный?
Отзовись!
Без тебя так грустно!
Появись!

- Как проникновенно! - послышалось откуда-то сбоку. Да так неожиданно послышалось, что Пухля даже подпрыгнул. - Напугал вас, простите!
- Да ничего, - поросёнок махнул копытцем, - я за сегодня уже привык пугаться.
- Грустные стихи, - заметил кто-то, - вы, должно быть, есть хотите?
- Верно, - Пухля удивлённо посмотрел туда, откуда шёл звук, - как вы угадали? А! - он хлопнул себя копытцем по лбу. - Ну конечно, стишок! А вы кто будете?
- А я ёжик, - ответил ёжик, - меня Фуфик зовут. А к вам как обращаться?
- Пухля.
- Пухля, я вас ведь накормить могу, - заметил ёжик.
Но Пухля вместо того, чтобы обрадоваться, насторожился.
- А чем вы меня можете накормить? - с опаской спросил он.
- О! У меня в норе есть вкусные сочные слизни! А ещё, моё фирменное блюдо - волосатая жужелица! Пальчики оближешь!
- Фуфик, спасибо за гостеприимство, но я пойду искать жёлуди, - сказал Пухля и сонно побрёл дальше.

Угррх.

Поросёнок шёл так долго и так устал, что уже был готов лечь в листья, чтобы, похрюкивая, смотреть свои розовые поросячьи сны. Но тут!
- Угррх! Угррх!
- А-а-а! - реакция Пухли была молниеносной. - Медведь!
Тут у поросёнка открылось второе дыхание, и он бросился со всех копыт, куда глаза глядят. А глаза никуда не глядели, темно же. Так что Пухля бежал по лесу практически вслепую.
Но "угррх" бежало за ним. Как он ни старался, как ни пыжился, пытаясь оторваться от погони, "угррх" всё равно звучало прямо за его спиной.
Пухля вспотел и запыхался. Бежать больше не было сил.
- Ну, всё! - поросёнок резко обернулся, чтобы встретиться лицом к лицу со своим страхом (на самом деле он надеялся, что это опять окажется ёжик, жаба, сова или нечто подобное). - Кто ты и зачем ты меня преследуешь?
- Угррх! - медведь улыбнулся во все зубы.
- А-а-а! - завопил Пухля. - Это всамделишный медведь! Взаправдашний! - хрустнула ветка, поросёнок потерял равновесие и полетел вниз, в яму, где его подхватили мягкие листья.

Кошмар.

Сны той ночью Пухля видел тревожные. Будто кругом множество отменных желудей, да не может он ни до одного из них дотянуться.
Наконец, какой-то неосторожный жёлудь практически угодил ему в рот!
Но не успех поросёнок обрадоваться, как выросли у жёлудя ножки да ручки! И припустил жёлудь прочь от Пухли. А Пухля бежит, бежит за ним, что есть мочи, но жёлудь всё равно убегает от него всё дальше и дальше.
А под конец сон совсем испортился, потому что в него ворвалось утробное "Угррх! Угррх!"
Поросёнок открыл глаза.
И тут же закрыл.
Потому что, если открыть глаза, то там медведь. А если закрыть, то медведя вроде бы и нет.
- Ты что, не видишь? - сказал кто-то сверху. - Ты напугал его!
- Угррх... - в голосе медведя звучало сожаление. - Я думал, мы в догонялки играем...
- Пухля! Давай мы тебя из ямы вытащим! - кто-то сверху был настроен весьма дружелюбно.
Поросёнок приоткрыл один глаз, и признал в говорящем ежа Фуфика. Рядом с ним был медведь, более чем настоящий, только какой-то он был маленький. А ещё странно улыбался, сверкая белыми острыми зубьями.
- Этот медведь нас всех съест, Фуфик? - неожиданно спокойно для себя, спросил Пухля.
- Да нет, что ты! - ёж зафыркал от смеха. - Во-первых, это совсем ещё малыш, медведик. Неужели не видно? А во-вторых, ест он мёд и ягоды! Хрюшки ему интересны только для игры в догонялки!
- Понятно, - вздохнул Пухля, - выходит, зря меня мама пугала медведями.
Тут Пухля вспомнил, что не ел уже много часов, и в ужасе схватился за пузико, которое казалось ему теперь чуть ли не впалым.
- Фуфик, а желудей у вас тут точно нет? - ни на что особо не надеясь, спросил он.
- Есть, а как же! - с гордостью сказал ёжик. - Ты такой стих грустный сочинил, прям до слёз! Я когда услышал, сразу понял, как тебе без желудей плохо! Поэтому я всех тут подключил к поиску! Смотри, сколько для тебя отыскали!
Тут высунулись головы других лесных жителей. Олень, белка, лисёнок, стайка птиц, лосик, барсук и даже детёныш рыси. У всех в лапах были они! Жёлуди!
Звери с любопытством уставились на Пухлю: они впервые видели такого розового кабанчика. Ведь лесные хрюшки выглядят совсем иначе.
Лосик и олень, с помощью барсука, ловко достали Пухлю из ямы.
Поросёнок горячо их всех поблагодарил, и они принялись пить чай, прикусывая кто чем. А Пухля наконец ел своё любимое лакомство, с удовлетворением замечая, как пузик вновь приобретает приятную округлость.
- Пухля, - сказал ёжик, - может, ты с нами останешься? Ты нам всем очень нравишься. Ты такой розовый! Никогда не видел ничего розовее тебя!
- Нет, Фуфик, - покачал головой поросёнок, - мне домой надо. Меня мама ждёт. И брат.
- Ясно, - вздохнул ёжик и немного погрустил, после чего сказал, - мы тебя выведем из леса. Но ты к нам иногда заглядывай в гости на чай с желудями, ладно?
- Обязательно, - хрюкнул Пухля.


Провожали Пухлю всем лесом. Каждый норовил дать ему ещё желудей "на дорожку", и потрогать диковинную розовую зверушку "на удачу".
И как же Пухля был рад, когда, выйдя из леса, он увидел свою маму и брата Кабачка, который выглядел тревожным и виноватым.
Сначала семья хрюшек испугалась от такого количества лесных зверей, но потом они заметили Пухлю, и с радостным повизгиванием бросились к нему навстречу.
С тех пор они регулярно ходили в гости к своим лесным друзьям, пить чай с желудями и играть с медведиком в догонялки.
А в прятки, на ночь глядя, Пухля с Кабачком больше не играли.